Ложка дегтя

Третьих суток рая мы не выдержали. Решили: с утра немного побросаем около Худжирта - ив путь!

Подъезжаем к месту, где Тумурбат позавчера поймал своего десятикилограммовика. Первый бросок - есть! Зацеп! Великолепная блесна, на которую я вчера поймал четырех тайменей, пошла к черту!

Привязываю тяжелую, большую «американку», веерную, с одной стороны посеребренную, с другой - медную. Летит она далеко, но безрезультатно.

Стою в воде. Блесна - в каком-то метре от конца удилища. Внезапно снизу выплывает большая серая рыба, не спеша подходит к блесне, как бы обнюхивая ее, - и хватает!

На расстоянии удилища от меня! Подсекаю и сразу отпускаю леску метров на десять. Испуганная рыба бросается вниз. Рывок- и снова отпускаю на десять метров. Это хорошо, пусть она выпрыгается.

Тумурбат, успевший сойти к воде, большими прыжками мчится вверх по осыпи, исчезает и снова появляется с фотоаппаратом.

Рыба прижалась ко дну, я не могу ее сдвинуть, а Тумурбат лихорадочно что-то настраивает в аппарате и кричит:

- Еще минутку, еще минутку!

Это - чтобы я не спешил ее вытаскивать. А я и так не могу ничего сделать. Наконец рыба трогается с места, слегка скачет. Тумурбат щелкает раз за разом. Немного подтягиваю рыбу, немного сам к ней подхожу. Наконец она на камнях осыпи. Сандардорж хватает под жабры и с криком отдергивает руку: до крови разрезал палец.

Подбегаю, ботинками преграждаю рыбе путь к реке. Она еще бросается, но я уже беру ее под жабры…

Она больше, чем я думал: сто два сантиметра и более семи с половиной килограммов!

Потом еще пару ленков - и в дорогу.

Я уезжаю с облегчением! Когда машина минула Худжирт и вышла на степную дорогу, радость охватила нас всех. Вероятно, какая-то бацилла странствий. Тумурбат цитирует монгольскую пословицу: самый короткий путь, как правило, самый плохой. И еще одну: радость мужчины - это голубое небо, это жизнь под чистым небом. Насколько дословный смысл первой реалистичен и прогрессивен (ибо действительно в Монголии самые короткие дороги обычно страшно заезженные, и объезды, как правило, неизбежны), настолько метафорическая вторая дает вдоволь пищи для размышлений и разговоров о таинственной душе Востока…

В Булгане мы еще раз пробуем Орхон. Ужасная головоломная дорога. Орхон, как всегда, мутен. Небо хмурое, здесь каждый день шел дождь.

Четыре с половиной часа махания удочкой без всякого результата. Меняю места, блесны - и ничего. Сумерки. Стою сжав зубы. Трудно поверить, что только вчера отпускал я тайменей и ленков, что, позевывая, проходил мимо самых лучших мест!

Предпоследний бросок, сильный рывок, визг катушки. Леска в мгновение ока оказывается на середине реки. Парирую атаки рыбы, поднимая удилище. Довольно быстро подвожу ее к противоположному берегу, сам же начинаю брести через прибрежную отмель, беспрерывно сматывая леску.

Рыба - на мели, метрах в пяти от меня. Из мутной воды торчат спинной плавник и пасть. Пожалуй, в ней килограммов семь.

Пробую подтянуть ее еще метра на два, под самый берег. Внезапно что-то лопается. Окаменев, я какое-то мгновение не знаю, что делать. Пару секунд рыба, застыв, лежит неподвижно. Потом мы одновременно бросаемся: я - к ней, она - в реку…

Сколько разочарования! Стою еще целый час. Поклевок нет. К тому же я потерял великолепную «американку». Рыба удрала, ибо лопнуло колечко, соединяющее крючок с блесной.

Уезжаю в Булган с черной печалью на душе. Едем в Улан- Батор. Еще несколько дней, но уже ни одной рыбацкой оказии. Мне горько, что последний контакт со здешним раем закончился так печально. Эта ложка дегтя испортила всю бочку худжиртского меду.

И только потом я понял всю целительную, просто врачующую силу ложки дегтя. Благодаря ей исчезло пресыщение, неразрывно связанное с раем, появился аппетит, и вот снова я с удовольствием лазаю по привисленским кустарникам, сотни раз забрасывая удочку ради какой-то мелочи…

(№ 33, 1973)

Перевод с польского Г. Бурганского

Леон Геллерт