Рекордная белуга

На судоремонтном заводе любителей рыбалки хоть отбавляй. А у моего приятеля Анатолия в бригаде одни спорщики, любят поболтать о снастях, о трофеях, и все сводится к одному — кто на прошедшей рыбалке самую большую рыбу поймал. Бывает, не на шутку разойдутся, слышишь: «Разбивай, сто баксов ставлю!» Кто-то замечает: «Но это половина твоей зарплаты». — «Все равно спорим, что я первый по крупняку сегодня». И так уж Анатолию всегда везло, что какую бы крупную рыбу кто ни ловил, а он в этот день поймает еще больше.

У Анатолия шестиметровый ял с мотором, и, когда я отдыхал в Севастополе, он частенько брал меня с собой на рыбалку. Однажды мы вышли в море втроем — с нами увязался шурин Анатолия — Михалыч, имевший какое-то отношение к местной рыбинспекции…

У нас с Анатолием была любимая подводная «баночка» в стороне от города и в полумиле от берега, возле которой хорошо ловилась любая рыба. В этот день, вооружившись длинными поплавочными удочками с глухой чувствительной оснасткой, мы отправились туда ловить барабульку. С моря дул сильный ветер, и, чтобы ял меньше болтало, мы шли галсами, подставляя ветру то нос, то корму. Мы немного припозднились — видно было издалека собравшуюся над банкой плотную группу лодок, а тут еще Михалыч, показывая рукой в сторону горизонта на какое-то белое пятно в волнах, стал отвлекать капитана расспросами, что бы это могло быть, да не подплыть ли нам посмотреть.

— Да дрянь какая-то плавает, — отвечал Анатолий, — пакет, видно.

— Нет, не пакет, а вроде как птица какая на воде распласталась, белая. Может быть, чайка? Возьми поближе, — попросил Михалыч.

— Что-то таких огромных птиц я не знаю, — вставил я свое слово, продолжая напрягать зрение.

Мы еще много спорили, что бы это могло быть, приближаясь к непонятному предмету на малых оборотах двигателя, как вдруг чуть ли не одновременно ахнули: «Рыба! Огромная!» А Анатолий опасливо спросил:

— А это не акула, хлопцы? Я хоть сам и подводник, но акул боюсь.

— Откуда в Черном море такие акулы? — успокоил я его. — Тем более она кверху брюхом лежит.

Подошли еще ближе и, наконец, смогли разглядеть как следует громадную белугу. Она лежала на боку, и этот бок высоко выпирал над водой, а ее жирное белесое брюхо и фиолетово-серые бока с рядами огромных жучек производили сильное впечатление. Голова была притоплена.

— Вот это да! — воскликнул я. — Больше твоего яла.

— Метров шесть с половиной, — подтвердил Анатолий. — В моем яле ровно шесть метров.

— Да таких белуг не бывает!.. — прохрипел Михалыч. — Я сроду таких не видел.

— Как у Кузьмы Пруткова сказано: не верь глазам своим, — сказал капитан и добавил: — Глушеная, видно, недавно учения где-то были.

— Дохлая, — сказал Михалыч.

— Нет, кажется, шевелит жабрами, — возразил Анатолий.

— Это волнами ее шатает. Ты на ее глаз глянь — мутный. Давно откинулась, — настаивал на своем Михалыч. Потом он перебрался на корму, чтобы лучше рассмотреть находку, и вдруг согласился: — Не, жабры розовые, похоже, и впрямь, еще живая. Ну, хлопцы, повезло нам — икру теперь будем хавать всю зиму, а что не схаваем, то понадкусаем. Давай, суй ей канат через рот, а кошку закрепи за жабрами.

— Так это ж браконьерство, Михалыч! — возразил Анатолий.

— Какое браконьерство? — возмутился собеседник. — Я что, теперь должен кинуть все это добро, чтобы оно дохло и пропадало? Я, между прочим, при исполнении. А куда, скажут, глядит наша рыбинспекция? Сдадим официально по акту на рыбозавод, ну и нам, конечно, что-то перепадет.

— Да нам-то чего надо! — как-то неопределенно с отчаяньем в голосе ответил Анатолий. — Что мы, икры не ели? — Он сделал паузу, оглядев нас из-под моряцкой фуражки, и добавил язвительно: — Ладно уж, для ридной Украины так и быть пострадаю. Эх, пропала рыбалка! — И с этими словами он отвязал от носа яла тридцатиметровый линь с кошкой, служившей для крепления к бую во время рыбалки, и стал продевать свободный конец через громадный рот рыбы, засунув в него руку по самые плечи.

Взяв рыбу на буксир, мы медлено-медлено стали продвигаться в сторону берега. Шли строго от ветра, чтобы волной не заливало присевшую корму, и неминуемо должны были пройти мимо нашей заветной баночки. Понемногу силуэты рыболовов в лодках стали проясняться. Уже было отчетливо видно, как успешно они орудуют удочками. Барабуля шла крупная.

Не доходя до рыболовов, Анатолий переключил мотор на холостые обороты, но он — чих-пых, и заглох. Повозившись с движком и пошарив по лючкам, Анатолий доложил:

— Приплыли, опять какой-то мерзавец бензин слил на стоянке. Придется у рыбачков просить, должны выручить.

Нас несло по инерции вперед, но немного в сторону от рыболовов, и когда мы поравнялись с ними, то и белуга оказалась рядом — тут, видимо, сказался закон физики, ведь масса ее тела была больше массы яла, а обтекаемость лучше.

Тем временем Анатолий, вместо того чтобы начать с рыболовами разговор о бензине, не подумав, крикнул им в шутку:

— Эй, ребята, мы тут с Михалычем поспорили, он говорит — это акула…

Мы ожидали ответа, но неожиданно для нас рыболовы засуетились, подняли якоря, покидали в лодки свои снасти, и как-то враз место над банкой опустело.

— Эй, куда же вы, я пошутил, — кричал им вдогонку Анатолий, но его никто и слушать не хотел.

— Это даже к лучшему, что они убрались, — сказал Михалыч, — вон у них тут буй, надо как-то до него дотянуться. У тебя еще веревка есть?

— Есть.

— Привяжем белугу к бую, а сами на веслах к берегу, ребята мои на мощном моторе ее вмиг притянут, — последние слова Михалыч говорил уже без энтузиазма, но продолжал вглядываться в морду рыбы.

— Михалыч, что вы все любуетесь ею, — сказал я несколько с раздражением, справедливо считая его виновником того, что увлекательная ловля барабули не состоялась.

— Она, кажется, на меня смотрит, — сказал Михалыч, как-то сразу съежившись.

Анатолий взял бинокль и, вглядываясь в черный зрачок маленького, как у свиньи, глаза, прокомментировал:

— Точно, вроде как зрение у нее проясняется и, кажется, пелена с глаза сходит.

Пока мы, остолбенев, разглядывали рыбу, она стала проявлять признаки жизни: вначале слегка шевельнула плавником, потом вдруг активно заработала жабрами, и, наконец, сделав первую попытку перевернуться на брюхо, так ударила хвостом, что нас с головы до ног окатило водой.

Первым подал голос Михалыч:

— Анатолий, развязывай, на…, конец, она сейчас в море утащит нас.

Анатолий воспротивился:

— Ты что, Михалыч, она ж с таким длинным куканом во рту за что-нибудь замотается и сдохнет.

— Хрен с ней, развязывай, я тебе говорю!

В это время над поверхностью моря снова взмыл огромный косообразный хвост белуги, и от его, казалось бы, пока еще вялых движений нашу лодку чуть не накрыло волной. Анатолий стал торопливо шарить руками по узлу каната, но его в процессе буксировки так затянуло, что развязать его не представлялось возможным.

— Руби на…, — визгливо завопил Михалыч и как-то смешно затоптался на месте, как будто это могло ускорить дело.

Видя, что Анатолий все еще мешкает, Михалыч выхватил откуда-то нож и подскочил к канату.

Анатолий преградил ему дорогу:

— Погоди, Михалыч, дайте сюда. — Он вынул из рук рыбинспектора нож. — Сейчас я все сделаю, сделаю так, чтобы рыба не пострадала. — С этими словами он стал быстро скидывать с себя одежду и, оставшись совершенно голым, с зажатым в зубах ножом нырнул в воду.

То появляясь, то скрываясь в волнах, Анатолий быстро приближался к белуге. Увидев возле себя человека, та взметнулась с такой неожиданной силой, что мы долго не могли рассмотреть в волнах капитана — думали, ему конец. Но Анатолий даже ножа не выпустил (сталь сверкнула в его зубах) и опять смело направился к голове рыбы. Белуга, как будто поняв что-то, на время присмирела. Пользуясь моментом, наш отчаянный товарищ перерезал канат, выходящий из огромного рта, затем ухватился за кошку и вынул ее из жабр. Рыба, почувствовав свободу, тут же перевернулась на брюхо и постепенно стала уходить под воду. Освободившуюся лодку довольно быстро понесло на волнах, и мне пришлось сесть на весла, чтобы ныряющий в волнах спасатель рыбы смог доплыть до кормы…

Ну а потом мне рассказывали следующее. На другой день у Анатолия на работе все, как обычно, собрались в курилке. Как всегда, зашел спор о том, кто в выходные поймал самую большую рыбу. Анатолий молча курил. Удивившись необычному поведению рыболовного рекордсмена, все безмолвно косились в его сторону, ожидая, что везучий рыболов вот-вот заговорит. Наконец один рабочий не выдержал:

— Анатолий, ну а ты че молчишь? Ты-то какого размера рыбу вчера поймал?

— Белугу поймал в шесть с половиной метров, — меланхолично ответил Анатолий, выпуская из ноздрей сизый папиросный дым.

В курилке все были в хорошем настроении и поэтому дружно заразительно засмеялись:

— Во заливает!

И только один рабочий, который в тот день ловил барабулю на «баночке», подтвердил серьезно:

— Правду он говорит, я лично видел эту гигантскую тушу, только мы с хлопцами приняли ее за акулу…