В Савинском заливе

Давно я не встречался со своими старыми друзьями — Евгением Сергеевичем и Славиком. Наконец, собрались нашей компанией.

Мы приехали на старенькой «Волге» к заливу у деревни Савино. Яузское водохранилище мы выбрали не случайно — здесь по последнему льду всегда хорошо берет крупная плотва.

Стоявшая до этого три дня ясная погода вдруг закапризничала: утреннее солнце заволокли облака, потом появилась темная туча и к вечеру принесла пургу. Вместе с погодой изменилось и настроение: утром мы были жизнерадостными оптимистами, к вечеру же превратились в удрученных пессимистов, так как в нашем улове к концу дня было всего несколько ершей, хотя проходившие мимо рыболовы несли пакеты с толстыми окунями, увесистой плотвой и большехвостыми подлещиками.

— Там, где раньше хорошо клевало, теперь не клюет. Чаще надо на рыбалку выезжать, — сказал Сергеич.

В ответ на нашу просьбу о ночлеге егерь сообщил, что все места заняты, лишь в крайнем вагончике есть свободная кровать. Мы уступили ее Сергеичу.

— Сами в машине переночуем, — объяснили мы ему.

Разместившись в вагончике, Сергеич вскоре позвал нас на ужин. Мы вошли в маленькую натопленную комнату с двумя кроватями. За крохотным столом у двери сидел аккуратно одетый кудрявый молодой человек. Он ужинал: на столе стоял термос, лежала какая-то еда.

— Это Сережа, — познакомил нас Сергеич. — Он глухонемой.

Пока мы приводили себя в порядок, Сергей закончил трапезу, освободил нам место за столом, пересев на кровать, раскрыл книгу и стал читать. От нашего угощения он отказался.

После ужина мы еще раз обсудили незадачливую рыбалку. Сергеич тронул рукой своего уединившегося соседа. Сережа поднял лицо и повернулся к нам. Он издавал глухие, похожие на стоны звуки, в которых мы, впрочем, разобрали слова: «За день я поймал пятнадцать килограммов». Сергеич, сообразив, что Сережа читает слова по движениям губ, спросил:

— Какая рыба?

— Подлещик, плотва, — отрывисто отвечал Сережа.

— А где ловил, какая глубина? — допытывался наш пенсионер.

— Рядом с деревней.

— Надо же, а мы зачем-то забрались в дальний залив, — вздохнул Сергеич, посмотрев на нас, и, снова жестикулируя, обратился к Сереже: — А мы во куда ходили! И ничего. Одни ерши.

— Кормить, кормить, — выдохнул из себя звуки Сережа. Он подошел к привязанному к тележке рюкзаку и вынул из него запечатанный пакетик с какой-то смесью из отрубей, сухарей и добавок. — Отпугивает ерш, — сказал Сережа, — мотыль нельзя, мотыль — ерш.

Слава показал свою прикормку — смесь дробленой и распаренной каши с панировочными сухарями.

— Хорошо! — Сережа поднял большой палец.

Он отсыпал в Славину прикормку из своего пакетика.

Своим разговором наш новый знакомый немного напоминал иностранца, плохо говорящего по-русски, и поэтому казался нам загадочным.

— Деревня, лунки, рядом. Завтра пойдем со мной, — говорил он с трудом.

— Хороший парень, — сказал Сергеич. — Не всякий рыболов делится своими секретами. Ну что, пойдем завтра с ним?

Мы ответили утвердительно.

— Вставать в шесть, — показал Сережа на стрелку часов, когда мы, допив чай, уходили в машину.

Перед сном мы со Славой присели покурить на скамеечку, стоящую возле егерской избы.

— Завтра будет солнечно. — Мой друг показал на чистое звездное небо. — А лещ и плотва пасмурную погоду любят. Но с Сережей мы, возможно, и наловим — он, должно быть, большой специалист, да и места знает.

Утро было великолепным. Из-за окружавшего деревню леса всходило яркое солнце. По берегу стелился туман. Над ним невесомо парили крыши домов. На фоне желто-голубого неба они казались большими черными скворечниками. Оживляя округу, в первозданной тишине прохрипел егерский петух.

Мы спустились по откосу к водоему. Не пройдя и двухсот метров, остановились. Сережа показал нам замерзшие за ночь лунки: «Здесь ловить, кормить, мало бросать». Я понял, что подбрасывать прикормку надо понемногу, но часто, чтобы в воде держалась мутная взвесь. Он достал свои снасти. Показал их мне, объяснил, что мормышка должна быть маленькой и черной, а на крючок надо насаживать по нескольку личинок мелкого мотыля.

Я высыпал приваду в воду и подошел к Сереже, который расположился недалеко от меня. Он успел проверить пять жерлиц, поставленных на ночь, и вытащить на мормышку одного подлещика. Увидев меня, он показал жерлицу с оборванной леской и широко развел руки, чтобы я представил размер сошедшей щуки. Потом взял удочку с мормышкой и сказал:

— Техника ловить. Низко — часто-часто. Выше — медленно.

Я понял, что рыбу сначала привлекает быстродвижущаяся насадка, но она боится ее. Когда же мормышка замедляет ход, рыба осторожно ее берет.

Я подошел к своим лункам. Дело пошло. Вскоре на льду захлопали хвостами серебристые подлещики. Потом клев затих. Я огляделся вокруг. Но теперь не нашел ни леса, ни домов, ни самой деревни. Они бесследно исчезли в поднявшемся тумане. Зато открылся берег и палевая полоска оттаявшего луга.

Переместившись к другой лунке, я поймал несколько подлещиков и двух плотвиц. После этого клев прекратился. Пришлось возвращаться к первой лунке. Когда начинал клевать ерш, я подсыпал сверху немного прикормки. Так я ловил на этих лунках попеременно и к вечеру был с богатым уловом.

Сережа радовался моему успеху. Он все показывал большой палец. Мол, молодец! Три раза при нем я вытаскивал хороших подлещиков и подумал, что это, наверное, не случайность. Ведь существуют добрые люди, которых природа отличает от недобрых. Очевидно, думал я, рыба любит Сережу и при его приближении сама лезет на крючок.

Когда все собрались пообедать, Сергеич спросил у нашего благодетеля:

— А ты в Москву на автобусе поедешь?

— Да, рейсовый, — объяснил тот.

— Мы возьмем тебя с собой в «Волгу».

Сережа поблагодарил. В пути мы думали о новых поездках на рыбалку. В Красногорске глухонемой вышел.

— Подруге надо рыбу занести, — как мог, объяснил он нам и застенчиво улыбнулся. Мы обменялись адресами и распрощались.