Как сделать охоту безопасной

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Как сделать охоту безопасной

Безопасность на подводной охоте – непременное условие ее существования и нормального развития. Этим вопросам посвящено много статей и исследований различных авторов, а практически в любой книге о подводной охоте вы найдете соответствующий раздел. Важность данной темы в свое время натолкнула меня на мысль об издании Охотминимума для подводных охотников. Поэтому здесь я счел возможным не повторяться в который уже раз, а преподнести вниманию читателя несколько случаев из жизни, которые, надеюсь, крепче засядут в головах, чем сухое перечисление правил безопасности.

Неблагодарные сомы

Случилось это в апреле, на одном из многочисленных астраханских ерике. Для этих южных мест середина весны – время, когда рыба только начинает отходить от зимней дремы и выходить из глубоких зимовальных ям. Но не вся. Это, оказывается, зависит не только от погоды, но и от глубины залегания рыбы, а, возможно, и от того, как та или иная особь подготовилась к зиме. Почти, как у медведей или енотов.

Наверное, Виктор нашел именно такого сома. Он лежал на открытом, не глубоком месте, как потом оказалось недалеко от зимовальной ямы. По какой-то причине рыба покинула своих, еще дремлющих, собратьев и проявила первые признаки активности. Выглядел сом неприглядно: кожа из-за обильного слоя слизи выглядела облезлой, а голова и особенно губы облеплены рыбными пиявками. Подпустил он охотника почти вплотную, но после выстрела, слабее конечно, чем летом, но все же здорово сопротивлялся.

Не желая упустить первый после зимнего перерыва достойный трофей, Виктор подплыл к берегу и перегрузил сома в сопровождавшую его лодку. Передохнул и пообщался с товарищем. При этом высказал предположение, что где-то рядом может быть зимовальная яма. И точно. Не проплыл он и полсотни метров, как дно довольно резко пошло вниз.

Глубина в яме оказалась не более 7-8 метров. Но в самом ее центре, возможно, самими же рыбами размыто углубление еще на полметра. И уже эта «яма в яме» была заполнена рыбой. Сомы и сазаны лежали вперемежку, плотно прижавшись друг к другу.

Вся эта черная, припорошенная илом, живая масса была неподвижна.

Виктор – охотник со стажем, имеющий не мало уже своих собственных учеников, естественно знал, что рыба в зимовальной яме не подлежит изъятию ни коим образом. Знал и придерживался этого правила. Кроме формального запрета срабатывал и моральный стопор – не зря же говорят «лежачего не бьют». На смену охотничьему азарту пришел исследовательский интерес. Всплыв после первого визуального знакомства с рыбой, отдышавшись получше и оставив ружье в лодке, наш охотник снова пошел на глубину.

Весенняя, еще не замутненная паводком вода, позволяла обнаружить черное пятно на фоне более светлого дна уже с глубины 2-3 метра. Поэтому, не смотря на довольно сильное течение, Виктор сразу попал в нужную точку. Вблизи картина зимующей, фактически спящей рыбы, еще более поражала. Она казалась нереальной, и хотелось потрогать этих огромных рыб. А почему бы и нет?! С третьего нырка Виктор завис над рыбами в полуметре и…погладил ближайшего сома! Тот никак не отреагировал. Охотник осмелел и стал не просто гладить и трогать разных рыб, но как бы разгребать их. Сколько их там? Раскопать этот многоярусный живой пирог оказалось нереальным, так как рыбки были не маленькие: сазаны, должно быть, килограммов по 8-10, а сомы – разные. Самые большие – никак не меньше 30 килограммов.

Такое нахальное вламывание в рыбью спальню не прошло незамеченным – рыбы зашевелились. Еще немного и они, теперь уже от собственной активности, стали приходить в движение. Многие старались снова закопаться и досмотреть, должно быть, приятный, но прерванный сон. Однако процесс стал необратимым, и огромный ком живых тел стал расширяться. Виктор понял, что пора сматываться по добру по здорову. К тому же, с рыбьих тел начал слетать ил, и все видимое пространство стало заволакивать мутным занавесом. Пора наверх.

В тот же день, на значительном расстоянии от зимовальной ямы, охотники добыли еще небольшого сома. Вполне возможно, одного из тех, что были ими же разбужены.

Прошло еще два солнечных, весенних дня. Наши охотники обследовали почти всю ту протоку, и почти у ее выхода на раскаты встретились с местными рыбаками. Те сами подкатили на моторке к надувнушке охотников и, узнав, что это «водолазы», обратились с просьбой. Их сеть (или невод?) зацепилась за какую-то подводную корягу и даже силы мощного лодочного мотора не хватало, чтобы освободить снасть из плена. «Нет проблем, – сказал Виктор, – показывайте где».

Охотника посадили в моторку и через десяток минут были на месте. Протока здесь была и шире и, похоже, глубже, чем прежде. Сеть, как известно, для подводных охотников – объект повышенной опасности. Надо быть особенно внимательным и осторожным, чтобы за нее не зацепиться под водой. А подводные ножи у наших коллег на 90% существуют благодаря именно этой серьезной опасности. У Виктора нож всегда с собой.

Хотя вода и была достаточно прозрачной, охотник погружался в глубину медленнее обычного, не выпуская из виду, уходящую вниз, сеть. После второго нырка картина происшедшего прояснилась. Со дна вертикально вверх поднималась огромная коряга – останки некогда смытого в воду дерева. Сеть не просто зацепилась, а намоталась и буквально оплела ее. С двух сторон коряги образовались большие мешки…полные рыбы. Течение и, должно быть, действия самой рыбы туго стянули эти сетчатые емкости. Сомы, а именно они составляли основное содержание сети, были плотно упакованы в находящиеся в полутора метрах друг от друга, многометровые «авоськи». Обо всем увиденном Виктор сообщил рыбакам. После небольшого совещания было принято решение: раз уж не удается спасти сеть, то хотя бы освободить рыбу. Иначе погибнет.

Виктор извлек нож из ножен, и снова пошел вниз. Оказавшись между двух «авосек», легко, широким движением сверху вниз, вспорол сеть. Слева от себя и сразу же – справа. И тут произошло то, что вполне мог бы предположить опытный охотник. Неожиданно получившая свободу рыба, ринулась в образовавшиеся большие бреши…прямо на охотника!

Многокилограммовые, сильные сомы своими тупыми мордами били Виктора в голову и туловище, разворачивались в тесноте, добавляли хвостами и разбегались в стороны, освобождая место для других пленников. Маску сбили с охотника сразу же. Кроме бесконечных тумаков разбушевавшиеся рыбы подняли такую муть, что несчастный «освободитель» своим помутившимся сознанием уже плохо представлял себе, где поверхность. Путь наверх преграждали, ставшие теперь невидимыми сеть и коряга, а также мельтешащие и постоянно атакующие, глупые рыбины. На ощупь, очень медленно, на остатках сознания и с разрывающейся от желания немедленно вдохнуть, грудью, Виктор выбрался все же наверх.

Когда прокашлялся и пришел в себя, охотник понял, какую глупость совершил. Конечно, в случившемся виноват только он сам. Но и рыба тоже хороша: такой черной неблагодарностью отплатить своему спасителю!

Береги себя сам

Иван – охотник начинающий, хотя молодым человеком его не назовешь: сорок лет – вполне зрелый возраст. Как и у большинства начинающих охотников, снаряжение его не отличалось совершенством, но, главное, не совсем подходило именно ему. В частности, ласты были великоваты в калоше. Грузовой пояс состоял из грузов по два с половиной килограмма каждый, и, если в начале охоты пояс уравновешивал плавучесть гидрокостюма, то через час плавания начинал притапливать охотника даже на поверхности. Ружье вполне достойное, но для новичка можно было бы взять ружье и послабее.

Все это, плюс нарушение главного правила поведения под водой («Не дергаться и не паниковать!»), и привело нашего героя к критической ситуации. Иван охотился в реке с очень прозрачной водой. Глубина 4-5 метров. Нырял и плавал он хорошо (в детстве занимался плаванием в секции), поэтому в своих мощных ластах чувствовал себя как рыбы в воде. Солнце пронизывало всю толщу воды, охотник был полон сил, и ничто не предвещало беды.

Вот Иван заметил на самом дне, среди бревен, двух, стоящих рядом, вполне зачетных голавлей. Он ныряет, плавно приближается к ним и стреляет. Одна из рыб мгновенно исчезает, а вторая начинает бешено вертеться на вонзившейся в бревно стреле. Охотник пытается руками схватить рыбу, делает при этом слишком резкое движение, и один ласт слетает с ноги. Попытка тут же выдернуть стрелу из бревна результатов не дала, зато окончательно спалила остатки кислорода в легких пловца. Иван бросает затею со стрелой, выпускает из рук ружье и устремляется наверх. Однако при первом же резком гребке, слетает и второй ласт. Охотник бешено молотит ногами, но большая отрицательная плавучесть от избытка грузов, которая на пятиметровой глубине еще увеличилась, крепко держит его под водой.

Лишь в самый последний момент, когда сдерживать позывы организма на вдох уже не было никакой возможности, Иван сбросил грузовой пояс. И его, как пробку, выбросило наверх. Уже на поверхности он сбил с лица маску, выплюнул изо рта трубку, долго и надрывно кашлял, выгоняя из себя речную воду. Когда немного отошел, то брасом поплыл к удобному для выхода из воды, берегу. В реке остались ласты, ружье, маска с трубкой – почти все снаряжение подводного охотника. Но хорошо еще, что сам там не остался…

Ружье или жизнь

Мой друг Владимир – человек по всем статьям хороший. Но одно «но» все же есть: он не любит заниматься ремонтом и должным уходом за своим подводным снаряжением. То один друг ему поможет в этом, то другой – так и живет. Собрался он как-то на охоту в быстрой реке, где не только мощное течение, но и высокая прозрачность воды. В таких условиях надо использовать достаточно мощное и, что не маловажно, надежное ружье, а его, как вы понимаете, как раз у Владимира и не было. Вот и пришел он ко мне: «Дай, – говорит, – свое полуморское». Известно ведь, что «жену, коня и ружье нельзя доверять даже другу». Так нет же, не прислушался я к голосу народной мудрости, дал ему свое любимое, самое боевое ружьишко. А на душе кошки скребут, нехорошие предчувствия одолевают…

Река, действительно оказалась почти горной. Течение такое, что против него даже на мощных ластах не выгрести. В таких условиях Владимир избрал единственно возможный метод – охоту сплавом. Это когда человека, словно щепку, несет потоком вниз, а он, уворачиваясь от подводных камней, пытается обнаружить рыбу, успеть направить на нее ружье и выстрелить. Такая стрельба «по-македонски» мало результативна, и поэтому охотник ищет какую-нибудь преграду в русле реки, за которой течение ослабевает или даже поворачивает вспять. Например, за огромным валуном, торчащим из воды, или за крутым поворотом реки. В подобных местах и рыбе комфортнее, нежели на стремнине.

Другу моему повезло: он нашел большой, выходящий на поверхность, завал, состоящий из бревен, веток, вырванных водорослей и всякого хлама, который не без помощи человека оказывается в реке. Владимир по опыту знал, что в таком месте очень любит стоять разнообразная рыба. Так оно и оказалось. Только он приблизился к бревнам, как от него в стороны и вниз побежало несколько полукилограммовых голавлей. Ага, значит, в завале и под ним крупные голавли точно есть. А, может быть, и судак, и сом. Завернув за эту нерукотворную плотину, где течение сразу же поослабло, Владимир отдышался, успокоился, и начал, не торопясь, обследовать завал.

Глубина реки в том месте была метра четыре. Стоило нашему герою погрузиться, дойти до дна и вглядеться в полумрак древесного хаоса, как он тут же обнаружил прижавшегося к песку крупного голавля. Его черный хвост, обращенный к охотнику, едва заметно ходил из стороны в сторону: течение и тут рыбину доставало.

Стоял голавль крепко, удирать не собирался, но Владимир стрелять не торопился. Решил внимательно осмотреть весь завал – уж очень место было многообещающее.

На втором нырке охотник обнаружил еще двух крупных голавлей, которые вжались между бревнами, и стояли вплотную друг к другу, словно сросшиеся боками сиамские близнецы. Еще подумал, что, если стрелять их сбоку, то можно было бы взять сразу обоих. Но и на этот раз удержался от соблазна. На третьем нырке («Бог троицу любит»?) Владимир увидел все-таки хозяина реки. Большой, черный сом находился в метре ото дна, лежал он на одном из бревен, вытянувшись в струнку, и поэтому сам был очень похож на бревно. Тут уже медлить смысла не имело: Владимир направил ружье на убойное место и нажал на спуск.

Дальше последовала обычная картина. Полутораметровая рыбина, пронзенная стрелой, сразу же оказалась на лине, начала метаться в завале, сбивая с веток муть и ставя завесу. Счастливый охотник всплыл, вцепившись двумя руками в ружье. Впрочем, он особо не волновался за свою добычу, так как видел, что попадание было отменным, а линь выдерживал и не таких монстров. Ну, запутает, конечно, сом все что только можно, придется, когда он успокоится и течением снесет муть, понырять, выпутывая стрелу, линь и его самого. Но это не впервой. Однако на сей раз, дело обстояло намного хуже…

Первый же нырок к месту событий показал, что стрела, легко пройдя через большую, но мягкую рыбу, вонзилась в одно из бревен. Не обращая внимания на плавающего рядом сома, который в таких случаях очень любит цапнуть своего обидчика, Владимир попробовал потянуть за стрелу. Какое там! Стальной, острый гарпун так плотно и глубоко сидел в мореном дереве, словно его туда вбивали кувалдой (я же говорил, что ружье у меня мощное!). Охотник всплыл, отдышался и какое-то время соображал, что же делать. Как крайний вариант можно было выкрутить стрелу, оставив наконечник в бревне, но Владимир знал, что мне это едва ли понравится. Поэтому решил, во что бы то ни стало, извлечь из плена и стрелу, и наконечник. Он нырнул, взялся двумя руками за стрелу, обоими ластами уперся в соседние бревна и, что было силы, дернул…

«Что было потом, я понял не сразу, – рассказывал впоследствии наш друг. – Первая мысль: я выдернул стрелу, так как она, вроде бы, пошла на меня. На самом же деле, это ноги пошли вперед, ибо я сдвинул ими соседние бревна, а стрела, как была в плену, так и осталась. А потом все задвигалось… Знаешь, как из спичечного домика выдернуть одну спичку… Завал, состоящий из десятков бревен и казавшийся таким незыблемым, ожил и развалился, словно тот самый спичечный домик. Хуже всего то, что мощное течение подхватило все это и потащило на меня. Я еще держался за стрелу, а выход к поверхности был уже перекрыт. Тут уж (извини, дорогой) о ружье как-то сразу забыл. Видимо, решил, что жизнь дороже».

Владимир подчинился напору течения, и, загораживая голову руками, начал в образовавшейся завесе мути, вслепую, постепенно выбираться наверх. Главное – он удержался от паники. Получив несколько синяков, с маской не на лице, а на груди, он, наконец, оказался на поверхности среди плывущего мусора и веток. Бревен, слава богу, уже не было: они, как потом выяснилось, будучи тяжелее воды, тащились течением по дну. Выбравшись на ближайший берег, Владимир долго приходил в себя.

Потом были продолжительные поиски ружья. Увы, тщетные. По всей видимости, события развивались следующим образом. Так как ружья у меня все плавающие, то на линь накатилось одно или несколько бревен, и под напором течения его оборвало. Ружье при этом всплыло на поверхность и было унесено течением. Сом с оборванного линя спокойненько сполз, уплыл и, вполне вероятно, еще выживет. Стрела же осталась в том злополучном бревне, вероятнее всего ее согнуло и, конечно, занесло илом. Попробуй потом отличи ее от ветки или сучка? «Да и какой уже был в ней прок?» – оправдывался мой друг, вопросительно глядя на меня и надеясь на снисхождение.

Конечно, ружье мне жалко. Но друг – дороже. С другой стороны, если бы я не дал ему свое мощное ружье, он бы не попал в такой переплет. Так что как не крути, а к народной мудрости стоит прислушиваться…

На всю жизнь

После того, как я услышал эту историю, долго размышлял, стоит ли об этом писать? Я много лет уверяю начинающих подводных охотников, что наше увлечение, хоть и экстремальный вид спорта, но при серьезном к нему подходе совершенно безопасный, и критические ситуации под водой практически исключены. Однако они все же бывают. Хотя, если детально рассмотреть все действия охотника в той истории, то далеко не все из них с точки зрения безопасности были правильными.

Мы ехали в аэропорт на машине с человеком, которого я до того дня не знал.

– Алексей – представился он, и у нас завязалась беседа, которая часто скрашивает вынужденное безделие случайных попутчиков. В разговоре я упомянул, что недавно вернулся из Астрахани.

– На рыбалке были?

– Почти. На подводной охоте.

Мой попутчик живо заинтересовался. Видя такой неподдельный интерес, я уже без понуканий углубился в любимую тему. Когда же с плохо скрываемой гордостью поведал своему спутнику о крупных сомах, которых там довелось добыть, Алексей с грустью обронил:

– Понимаю. Я тоже через такое проходил. Давно, правда, это было… И, возможно, мой увлеченный рассказ, а также дорожная, ни к чему не обязывающая ситуация, настроили моего спутника на очень эмоциональные откровения.

– К той памятной охоте я уже много лет занимался этим хобби. Нырял на разных водоемах, стрелял всякую рыбу, в том числе и крупную. Сомы тоже уже числились среди моих трофеев. Но этот сом… короче, после той охоты я уже не ныряю за рыбой. Вот уже лет двадцать… Можно курить?

– Конечно, конечно!

Алексей затянулся пару раз. Похоже, ему надо было на такое повествование решиться, и он все еще сомневался: стоит ли? Может не хотел выглядеть даже перед чужим человеком в каком-то не лучшем свете, а может столь давние воспоминания были ему все еще не безразличны. После затянувшегося молчания, он все же продолжил.

– От одного знакомого прослышали мы об удивительно прозрачных озерах, расположенных севернее и северо-восточнее

Арала. В них, якобы, полно огромных сомов, сазанов, амуров и каких-то невиданных рыб – змееголовов. Информация точная: этот самый знакомый сам несколько лет жил в Казахстане и постоянно рыбачил. Вот я с двумя надежными друзьями, естественно подводниками, хорошенько подготовившись за зиму, и отправился в эти дальние и жаркие края.

Наши ожидания, надо сказать, оправдались. Мы, в конце концов, устроились на пустынном берегу относительно небольшого озера, которое, впрочем, соединялось протоками с двумя другими, значительно более крупными. Учитывая пустынный характер местности, при выборе стоянки ориентировались на наличие тени, топлива и пресной воды. Охота же была сказочная! Одно плохо: добыча портилась уже через пару часов, и очень скоро мы сами резко ограничили количество стреляемой рыбы. Выбирали самые крупные экземпляры.

Как сейчас помню: до отъезда оставалось четыре дня. Начинался по обыкновению очень жаркий день. После завтрака в воду полезли все трое: каждый понимал, что очень скоро эта необыкновенная охота закончится, и пытался «надышаться перед смертью». Я поплыл к плавучим островам, которые прибило ветром к дальнему краю озера.

Плавучий остров – это заросли тростника, которые с корнями вырвало из дна, и этот ковер толщиною около метра всплыл. Острова по площади были разные: от пары квадратных метров, до размеров большой комнаты. Однако, сомкнувшись под действием ветра, они могли образовывать большие поля. В тот день именно так и было. Причем плавуны полностью перекрыли протоку, соединяющую наше озеро с соседним. Под этими естественными крышами находила укрытие и спокойствие различная крупная рыба.

На карасей, линей, небольших щук и сазанов мы научились уже не обращать внимания. По крайней мере, как объекты охоты они уже не воспринимались, хоть и были повсюду. Глаза шарили по основаниям тростника, по зарослям других водных растений и останавливались только на чем-то выдающемся. Доплыв до крайнего острова, заглянул под него. К сожалению, чтобы что-то разглядеть в темноте, приходилось довольно долго всматриваться, давать привыкнуть глазам к резкой перемене освещенности. Да вы это сами знаете. Я позволял себе засунуться под корневую крышу по пояс или чуть больше, а потом, пятясь назад подобно раку, выбирался обратно.

Сома, вернее небольшой кусок его хвостовой части, увидел почти сразу, чуть ли не на втором нырке. Рыбина пряталась в темноте, а этот самый ее кусочек был прямо передо мной. Возможно, если бы я видел всего сома, то не стал бы с ним связываться и счел бы за благо побыстрее ретироваться. А тут, не долго думая, нажал на курок. Прежде, чем рассказать, что было дальше, должен признаться в одном глупом приспособлении, которым в то время мы все пользовались.

Не помню уж: то ли кто-то нас надоумил, то ли сами придумали привязывать ружье к руке веревкой. Ружья наши тогда были не плавающими, и когда возишься с подстреленной рыбой, то брошенное на дно в траву и ил ружье, потом трудно отыскать. А так – разжал пальцы, рука освободилась, а ружье рядышком, висит на веревочной петле.

Ну, так вот, ударил я этого сома, и тут же получил ответный удар по голове то ли хвостом, то ли отброшенной им струей воды. И это было лишь началом. В следующее мгновение ринувшийся под остров гигант (теперь уже в этом у меня сомнений не было), вырвал из руки ружье и так дернул веревочной петлей за кисть, что едва и ее не вырвал. В мгновение ока я оказался между дном и плавуном. Сом словно бульдозер продолжал тащить меня за руку в это подводное чрево. И хотя я как нитка за иголкой следовал за этой, уж не знаю сколько пудовой тушей, пробивавшей брешь в траве и корнях, все равно меня хлестало по голове, плечам и рукам.

Все произошло так быстро, что я и боли не чувствовал и испугаться не успел. И то и другое я испытал в момент, когда уперся в какие-то непреодолимые корневищи, и после очередного сильного рывка, меня тащить перестало. Видимо сом сорвался со стрелы, а может оторвал линь или петля на руке не выдержала. Маски не было, ее, похоже, на первом же метре этого волока сорвало с лица. Впрочем, она бы никак не улучшила моего положения, ибо в полной темноте, да теперь еще и в полной мути самое зоркое зрение ничего бы не дало…

Стресс, как известно, моментально сжигает кислород в организме подводника и требует для дыхания особо много воздуха. Под воду же я был втянут, так сказать, без предупреждения, и, конечно, вдохнуть толком не успел. И поэтому у меня оставались буквально секунды, чтобы добраться до спасительного воздуха. Но куда плыть? И ладно бы «плыть», а тут надо лезть через сплошные растительные, к тому же невидимые переплетения. Но и это не главное: главное – в какую сторону лезть? И тут я понял, что если и есть для меня выход, то только вверх. Ведь поверхность от меня в метре, или даже меньше! И я начал с остервенением, как загнанный в угол зверь, рвать над собой траву и корни…

Теоретически сделать дыру в острове невозможно. Разве что ножом и за продолжительное время. Поэтому я и сейчас не знаю, как мне удалось проделать брешь и, уперевшись ногами в дно, пробиться головой наружу. Я хватал воздух ртом, и меня била сильная дрожь. Отдышался, но дрожь не проходила: я, наконец, полностью осознал, что фактически вернулся с того света…

Потом не без труда я вытянул наружу все тело, прополз до края острова, до которого было всего-то метров пять, передохнул и поплыл к лагерю. Маска, трубка, ружье и один ласт остались под островом. Оставшийся на левой ноге ласт я сбросил сам.

Друзья, увидев меня на берегу, не на шутку испугались: лицо мое было в сплошных ссадинах, с правого запястья текла кровь, но главное, в глазах все еще стоял ужас…

Алексей замолчал. Похоже было, что он снова, через двадцать лет испытывает и переживает тот самый, на всю жизнь поселившийся в его душе, страх. Я же, вознамерившись поначалу сагитировать моего попутчика на новые занятия подводной охотой, понял, что этого делать не следует…

Эффект «Ваньки-встаньки»

Владимир – вполне взрослый, давно сложившийся мужчина. Подводной охотой увлекся недавно, но учился ее премудростям усердно и обстоятельно. Однако, так как ни один учебник не в состоянии вобрать в себя все возможные жизненные ситуации, а ни один гуру не может научить всему и сразу, то определенные пробелы в подводной науке у нашего героя, безусловно, были. К великому сожалению, и в области собственной безопасности – тоже.

У Владимира и его сына один гидрокостюм на двоих. Костюм сухого типа, поэтому он легко компенсировал небольшие отличия в росте и весе отца и сына. Наши рыболовы в тот день отправились на одну из ближайших речек, рассчитывая, как обычно, и сетью половить (в Сибири это разрешено), и понырять за рыбой с ружьишком. Сначала надули лодочку и поставили сеть. Так как до конца светового дня было еще далеко, решили хоть немного понырять. И тут обнаруживается, что все теплые вещи, которые поддеваются под гидрокостюм, забыты дома…

Осень еще не полностью вступила в свои права, и в лесу у реки было вполне комфортно. Вода в реке тоже не сильно остыла после лета, поэтому отец и сын решили все равно лезть в воду. Холодно, конечно, когда под резиной всего один спортивный костюмчик, ну да ничего – если не долго и очень хочется, то – можно. Владимир полез первым. Когда надевал грузовой пояс, то подумал, что надо бы снять хоть пару грузов с него, но поленился.

Видимость под водой была обычной – около двух метров. Почти сразу же охотник почувствовал большую отрицательную плавучесть, естественно. Понятно, что из-за отсутствия теплых одежд под гидрокостюмом, воздушная прослойка была очень маленькой, а грузовой пояс этому не соответствовал. Чтобы не топило, Владимир встал и запустил под гидрокостюм солидную порцию воздуха. Лег на воду – не топит. И поплыл дальше.

Песчаное дно, изредка заросшее подводной растительностью, постепенно понижалось. На мелководье сновали лишь небольшие окуньки. Когда охотник заплыл на глубину двух метров, то на дне травы стало больше, и что там под ней прячется с поверхности было уже не разглядеть. Владимир привычным движением ныряет и тут же, еще не понимает, но чувствует, что что-то не так. А произошла страшная вещь: воздух, в изобилии находившийся под гидрокостюмом, устремился весь в ноги. Охотник превратился в подобие известной игрушки «Ванька встанька»: как того не клади, как не наклоняй, он все равно занимает вертикальное положение. Так и нашего несчастного ныряльщика обилие воздуха в ногах и отсутствие его в верхней части тела держало строго в вертикальном положении. Только, увы, головой вниз!

Поняв, что произошло, Владимир изогнулся и попытался дотянуться головой до поверхности. Ничего не вышло. Он сделал то же самое, но теперь бросил ружье, приложил все силы, гребанул обеими руками и…опять бесполезно! Ноги словно были привязаны к поверхности! Резкие движения моментально сожгли весь запас кислорода в легких, нестерпимо захотелось вдохнуть. Паника уже охватила человека, возможно, поэтому он и не вспомнил о том, что можно сбросить грузовой пояс. Другой вопрос, помогло ли бы это в такой ситуации, но оно – самое расхожее действие во спасение, и Владимир, конечно же, о нем знал. Вместо этого он стал вполне осознанно ползти по дну к берегу. Оставаясь все в том же, вертикальном положении, он цеплялся руками за траву, загребал ими песок и мотал ногами. Так как ласты находились на поверхности, точнее, над нею, то это никак не помогало несчастному. Но именно эти судорожные, странные махания ластами по воздуху и послужили, как потом оказалось, для сына сигналом к бедствию.

Последнее, что увидел горе-охотник в уже угасающем сознании, это прямо перед собой в воде сапоги сына. Через мгновение он был за шиворот извлечен из воды. Трудно сказать, сумел бы он самостоятельно преодолеть эти последние пару метров. К тому моменту Владимир уже бесконтрольно глотал воду вместо воздуха. На берегу долго откашливался и приходил в себя. Окончательно оправившись от стресса и потрясения, рассказал все сыну, и взял с него слово ничего дома про случившееся не говорить.

Потом, рассказывая мне эту неприятную историю, он искренне удивлялся, что попал в ситуацию, в общем-то, давно ему известную. Занимаясь ловлей рыбы сетями, рыболовы, порой, надевают прорезиненные комбинезоны химзащиты. Если по какой-то причине такой рыболов падает головой в воду, то воздух в ногах не дает ему развернуться головой вверх. Так и остаются плавать над поверхностью две раздувшиеся резиновые ступни. Жуть!

Приведенные выше охотничьи эпизоды закончились относительно благополучно. Увы, так бывает далеко не всегда. Гибнут охотники начинающие, гибнут и асы. Последняя шумная трагедия произошла зимой 2007 года с известным (и очень опытным!) белорусским охотником Дмитрием Ковальчук. Причина гибели этого сильного ныряльщика – переоценка собственных возможностей и пренебрежение очевидным риском. Вообще, если собрать все случаи гибели и травматизма и их проанализировать, то получится примерно такая же картина, как и в случаях с пожарами или дорожно-транспортными происшествиями: 90% из них – следствие пресловутого человеческого фактора. На непредвиденные обстоятельства – форсмажор очень редко удается списать беду.

Примерно такая же ситуация и у наших безоружных братьев – дайверов. Интересное умозаключение приводит дайвер со стажем Игорь Галайда в журнале «Нептун 21 век» (№2, 2007г.), пытаясь разобраться с причинами гибели ластоногих аквалангистов. Он сравнивает всех нас с учениками в школе. Действительно, в каждом классе обычно 2-3 отличника, человек 10 хорошистов, а остальные троечники и двоечники. Мол, и в жизни также. Поэтому, дескать, не стоит удивляться, что дайверскую и охотничью науку постигают люди в той же пропорции, то бишь – есть и троечники и двоечники.

Наверное, это так, но я бы не стал этим успокаивать и самого себя, и общественное мнение. Ведь самые бездарные ученики таблицу умножения сумели выучить, так почему же не вызубрить правила безопасности? Да так вызубрить, что ночью подними, задай вопрос и тут же получишь единственно правильный ответ. Я считаю это не только возможным, но и просто необходимым. Любая система, обучающая подводной охоте, должна в самую первую очередь учить соблюдению правил безопасности. И отвечать за качество этого обучения. Не будем забывать, что у подводной охоты одна цель – сделать нашу жизнь краше, а не наоборот.